После Covid игра на трубе снова научила меня дышать

Реклама

Поддерживается

Рекомендательное письмо

Преимущества групповой (музыкальной) терапии.

Отправь историю любому другу

Как подписчик, у вас есть 10 подарочных статей. дарить каждый месяц. Любой может прочитать то, чем вы поделитесь.

Ши Таттл

Наш директор вышел на трибуну, и зал замер в выжидающем молчании. Черные блестки на ее дирижерском платье вспыхивали в свете освещения сцены; публика позади нее потерялась в ярком свете. Взглядом и шепотом она дала нам последние инструкции. Когда она подняла дубинку, мы все вздохнули в такт; на слабой доле мы взорвались звуком. Это была песня Альфреда Рида «The Hounds of Spring», и я до сих пор слышу первые такты. Этот концерт, который казался совершенно очаровательным, привел меня в музыкальный колледж, где я получил музыкальное образование, изучил основы игры на дюжине инструментов, чтобы когда-нибудь преподавать им. Через год я сдал взятые напрокат инструменты, перешел в новую школу и сменил специальность. В 18 лет я хотел спасти мир и думал, что смогу сделать это лучше каким-нибудь другим способом.

Два десятилетия спустя, в ноябре 2020 года, измученный изоляцией, мне захотелось использовать свой разум для чего-то другого, кроме беспокойства, чтобы наполнить свою гостиную звуком, который не был бы жесткими, конкурирующими голосами виртуальной школы моих детей. Во время учебы в колледже я играл на трубе всего пару месяцев, после того как в старшей школе поработал с деревянными духовыми инструментами и струнными, и представлял себе, как снова изучаю аппликатуру и пробуждаю в себе чувственную память о правильном амбушюре. Я написал руководителю оркестра средней школы, духовому музыканту, и мы обменивались объявлениями, пока я не отправил ей номер модели надежной трубы для начинающих за 70 долларов. Через две минуты ее ответ: «О, да! Возьми!» Воссоединиться с трубой было удовольствием, но играть в одиночестве в гостиной было дисциплиной, которую я сохранял недолго.

Ковид настиг меня в мае этого года. Мои симптомы не были опасными, но они были стойкими; Я насчитал 12 дней, 14, 16, а я все равно не мог нормально ни есть, ни функционировать более нескольких часов без утомления и физической боли. Тем временем мои симптомы психического здоровья были разрушительными и ухудшались с течением времени. Я ни в чем не видел смысла; Я не мог перестать плакать; Я не мог себе представить время, когда эти вещи изменятся.

В те дни я выходил из дома только для того, чтобы пойти на игру моей дочери в софтбол, в пяти минутах езды от дома, где я мог расположиться в походном кресле в нескольких ярдах от кого-либо еще, потягивать Gatorade и чувствовать солнце на своей спине. Если жизнь бессмысленна, подумал я, слава Богу за софтбол. А потом я подумал: ладно, если жизнь бессмысленна, то почему бы не делать некоторые вещи просто потому, что это весело?

Поэтому я решил заново научиться играть на трубе более целенаправленно: присоединившись к общественной группе. Я нашел ближайший ко мне ансамбль без прослушивания и заполнил онлайн-форму интереса. Я получил приветственное сообщение от моего нового руководителя секции и открытку по почте, в которой говорилось, что группа наверняка станет лучше, потому что я присоединился. В первый раз, когда я пришел на репетицию, я плохо сыграл одну ноту, а затем провел остаток 90 минут, слушая ее. Всю следующую неделю я каждый день тренировался дома, включая метроном и играя длинные звуки, пока у меня не отказали губы. Когда наступал вечер следующего вторника, я мог играть. Не хорошо, но достаточно хорошо. Это было удивительное открытие: иногда дела идут лучше, а не хуже.

У трубы всего три клавиши, называемые клапанами, на которых можно играть в семи комбинациях, чтобы получить все возможные ноты. Например, нажатие на первый клапан может дать низкую си-бемоль, фа, более высокую си-бемоль, ре и несколько других нот, которые я не могу достать. Разница между одним и другим зависит от частоты жужжания губ. Это равные части науки и искусства. И это сложнее, чем я помнил.

Тем не менее, во вторник вечером я беру свою трубу за 70 долларов и загружаю в рюкзак ноты, подставку, приглушение, аппликатуру, масло для клапанов и смазку для слайдов, а также полотенце, чтобы собрать смесь слюны и конденсата, которую духовые музыканты настаивают называть «водой». ." Я проскальзываю в дверь, киваю своим коллегам-третьим трубачам, пока настраиваюсь и разогреваюсь. Когда дирижер — добровольный руководитель этого оркестра на протяжении 42 лет — поднимает свою палочку, я считаю как сумасшедший, опускаю ноты, которые, как я прекрасно знаю, я не могу взять, и стараюсь изо всех сил, играя остальные. Я провожу репетицию, усердно слушая, пытаясь слиться с целым. Семьдесят из нас — рабочие, офисные администраторы и пенсионеры, духовые и духовые инструменты и перкуссионисты — считают, дышат и буквально вибрируют вместе. Мы часто расстроены или неопытны. Иногда мы растворяемся в хаосе, а потом в смехе. Когда время истекло, я собираю сумку, снова киваю своим товарищам по секции и выскальзываю обратно в ночь.